Мабиногион. Герайнт, сын Эрбина
Двор Артура обычно находился в Каэрлеоне на Аске, где он пребывал в течение пяти пасхальных праздников и пяти рождественских. И там же он встречал Троицын день1 (смотреть примечания) поскольку Каэрлеон был самым доступным местом в его владениях для приезжающих по суше и по морю. И вокруг него собрались там девять королей со своими людьми, и с графами, и с баронами, и они гостили у него все праздники, если не находилось у них в то время важных дел.
И вот, когда он был со своим двором в Каэрлеоне, для праздничной службы было приготовлено тринадцать церквей. Вот как их приготовили: церковь для Артура с девятью королями и прочими его гостями; другая церковь — для Гвенвифар с ее дамами; третья — для управителя двора2 с его помощниками; четвертая — для Одгара Франка и прочих начальников войска;3 девять оставшихся — для Гвальхмаи и других рыцарей, которые по своей знатности и воинским подвигам водили девять дружин. И в каждой из церквей могли молиться лишь те, кого мы упомянули.
Главным же привратником был Глеулвид Гафаэлфаур4, но он не нес службу сам, кроме как на три главнейших праздника — за него это делали семеро его подчиненных, разделивших меж собой год, и это были не кто иные, как Гринн, и Пенн Пигон, и Ллаэс Кимин, и Гогифолх, и Гордни Кошачий Глаз, который ночью видел не хуже, чем днем, и Дрем, сын Дремхидида, и Клист, сын Клистфайнидда. Все они служили привратниками при дворе Артура5.
И на Троицын день, когда император пировал в дворцовом зале, вошел туда высокий юноша с каштановыми волосами, в блестящем шелковом кафтане, в туфлях из лучшей кордовской кожи, и на поясе у него висел меч с золотым узором. «Приветствую тебя, господин», — сказал он. «Храни тебя Бог, — сказал ему Артур, — и да будет с тобой его милость. Что тебе нужно?» — «Узнаешь ли ты меня, господин?» — спросил юноша. «Hет, не узнаю», — ответил Артур. «Поистине, это странно, ведь я твой лесник из Динского леса6 и имя мое Мадок, сын Тургадарна». — «Говори же, Мадок, с чем ты пришел», — сказал ему Артур. «Я скажу, господин, — ответил тот. — Я встретил у себя в лесу оленя, подобного которому никогда не видел». — «Что же в нем такого, — спросил Артур, — чего нет у других оленей?»- «Он весь белый, господин, и не пасется рядом ни с одним животным из-за своей гордыни, и я хочу спросить тебя, что мне делать с ним. Каков будет твой совет?»- «Лучшее, что я могу сделать, — сказал Артур, — это поехать завтра на охоту в то место, и пусть скажут об этом всем моим людям, и Руферусу (а это был старший охотник Артура), и Элифри (он был главой пажей), и всем прочим».
Так и сделали. И он велел юноше сопровождать их. И Гвенвифар сказала Артуру: «О господин, позволь мне завтра поехать с тобой на охоту и взглянуть на оленя, о котором говорил этот юноша». — "Что ж, — сказал Артур, — я с радостью возьму тебя с собой«7. — „Тогда я поеду с вами“, — сказала она. И после этого Гвальхмаи сказала Артуру: „Государь, если ты не против, позволь завтра тому, кто сразит оленя, будь то рыцарь или пеший воин, отрезать ему голову и поднести ее в дар своей даме сердца“. — „И это я с радостью одобрю, — сказал Артур, — но пусть управитель завтра накажет тех, кто не выедет вовремя на охоту“.
И они провели ночь, пируя, и слушая песни бардов, и беседуя, сколько душа пожелает. Когда же пришло время, они отправились спать.
Hаутро все они встали, и Артур призвал к себе четырех пажей, охранявших его опочивальню, и это были Кадириэйт, сын привратника Гордни8, и Амрен, сын Бедуира, и Амар, сын Артура, и Гореу, сын Кустеннина9. И они вошли, и приветствовали Артура, и помогли ему одеться. И Артур удивился, что Гвенвифар еще не встала и не поднялась с постели, и все хотели дождаться ее, но Артур сказал: „Hе стоит ждать ее, если ей больше нравится спать, чем ехать с нами на охоту“.
И они отправились в путь, и Артур услышал рог своего старшего охотника, и все они во главе с Артуром пустили коней к лесу.
И когда Артур покинул двор, Гвенвифар встала и позвала служанок, и они помогли ей одеться. Она сказала им: „Вчера я собиралась поехать на охоту. Пусть же одна из вас пойдет на конюшню и выберет лошадей, подходящих для дам“. И служанка пошла на конюшню, но нашла там лишь двух коней. Тогда Гвенвифар со служанкой сели на этих коней и поехали через Аск дорогой, на которой виднелись свежие следы копыт.
И вот они услышали сильнейший шум и, оглянувшись, увидели скачущего за ними всадника на громадном коне, и это был юноша благородного вида с каштановыми волосами; на боку его висел меч с золотой рукоятью, а одет он был в шелковый кафтан и плащ пурпурного цвета с золотыми яблоками на концах; обут же он был в сапоги из лучшей кордовской кожи. И конь его несся быстро, но легко, горделиво вскинув голову.
И он приблизился к Гвенвифар и приветствовал ее. „Храни тебя Бог, Герайнт10, — сказала она. — Видишь, я узнала тебя, хотя видела очень давно. Почему ты не поехал- на охоту со своим господином?“ — „Потому что не знал об этом“, — ответил он. „Я тоже удивилась, — сказала она, — что он уехал, не известив меня“. — „Да, госпожа, вот и я спал и не слышал, как он уехал“. — „О юноша, — сказала она, — поистине, ты спутник, приятнее которого нет для меня во всем королевстве, к тому же я узнаю об охоте не меньше их — ведь мы отсюда услышим и звуки рога, и лай собак“. И они выехали на опушку леса и там остановились. „Отсюда мы услышим,“- сказала она, — когда собак пустят по следу».
И тут они услышали стук копыт, и взглянули туда, откуда он раздавался, и увидели карлика на громадном коне, раздувающем ноздри, и в руке у него был хлыст. Следом за карликом ехала дама на прекрасном белом коне, чей бег был скор, но послушен. И на даме было платье из золотого шелка. Следом ехал всадник на боевом коне в тяжелых сверкающих латах, и им показалось, что никогда еще они не видели коня и всадника больших, чем эти. И они съехались ближе и остановились.
Герайнт, — спросила Гвенвифар, — знаешь ли ты этого всадника?" — «Я не знаю его, госпожа, — ответил он, — и из-за этих тяжелых заморских лат не могу разглядеть его лица». — «Иди, девушка, — велела Гвенвифар служанке, — и спроси у карлика, кто этот всадник».
И служанка направилась к карлику, и он, увидев ее, остановил коня. И она спросила его: «Скажи мне, кто этот всадник?» — «Я не скажу тебе этого», — отвечал он. «Раз уж ты столь невежлив, что не желаешь этого сказать, то я спрошу его сама». — «Клянусь, ты не сделаешь этого», — сказал карлик. «Почему же?» — удивилась она. «Hе того ты рода, чтобы говорить с моим господином». Тогда служанка направила к всаднику своего коня, но карлик ударил ее по лицу хлыстом, бывшим у него в руке, так, что хлынула кровь. И служанка, чувствуя боль от удара, вернулась к Гвенвифар и пожаловалась ей. «Поистине, — сказал Герайнт, — жестоко и несправедливо обошелся с тобой этот карлик. Сейчас я сам поеду и узнаю, кто этот всадник». — «Hу что ж, поезжай», — сказала Гвенвифар.
И Герайнт подъехал к карлику. «Кто этот всадник?» — спросил он его. «Я не скажу тебе этого», — ответил карлик. «Тогда я спрошу его сам», — сказал Герайнт. «Клянусь, ты не сделаешь этого, — сказал карлик, — не того ты рода, чтобы говорить с моим господином». Тогда Герайнт сказал: «Говорил я с людьми и познатней твоего господина». И он направил коня к всаднику, но карлик догнал его и ударил хлыстом так же, как служанку, и кровь брызнула на плащ Герайнта. И он уже опустил руку на рукоять меча, но подумал, что если он убьет карлика, то не справится без доспехов с его хозяином, и тогда он вернулся к месту, где была Гвенвифар. "Ты поступил мудро и достойно"11, — сказала она. «О госпожа, — обратился он к ней, — с твоего позволения я последую за этими людьми до места, где я смогу добыть оружие и доспехи, чтобы сразиться с рыцарем». — «Поезжай, — сказала она, — и не вступай с ним в бой, пока не добудешь надежных доспехов. И помни, что я буду тревожиться за тебя, пока не получу вестей». — «Если я только буду жив, — ответил он, — то до завтрашнего вечера ты получишь вести от меня». И он поехал за ними.
И они проехали по дороге мимо двора Артура в Каэрлеоне, и переехали через брод на Аске, и продвигались по обширной и дикой равнине, пока не достигли укрепленного города. И над городом возвышалась крепость, и они поехали к ней; и когда рыцарь проезжал через город, все жители вышли приветствовать его. Когда же Герайнт вступил в город, он заглядывал в каждый дом, надеясь встретить знакомых, но не узнал никого, и его никто не узнал, и никто не хотел дать ему оружие и доспехи за плату или под залог. Притом в каждом дворе он мог видеть мечи, и щиты, и начищенные доспехи, и боевых коней. И всадник со своей спутницей и с карликом въехали в крепость, и все там были рады их прибытию, и все на стенах и в воротах склонили головы, приветствуя их.
И Герайнт подошел туда, чтобы узнать, нельзя ли и ему войти в замок, и ему велели ждать; тогда он огляделся по сторонам и увидел за городской стеной старый полуразвалившийся дом, и, не найдя в городе приюта, он направил коня туда. И, въехав во двор, он увидел мраморную лестницу, ведущую в верхние покои, и на лестнице его встретил седой старик в ветхой, поношенной одежде. Герайнт посмотрел на него, и старик спросил: «О юноша, чего ты ищешь здесь?» — «Я не знаю, — ответил Герайнт, — где мне отыскать ночлег». — «Тогда входи, — сказал старик, — и ты получишь то немногое, что я могу тебе предложить». И он вошел, и седой старик провел его в зал, где сидела на подушках старуха в ветхом шелковом платье, и Герайнт подумал, что, когда она была в цвете лет, на свете не было дамы красивее ее. Позади нее сидела девушка в таком поношенном платье, что оно едва держалось на ней. И ему показалось, что, несмотря на столь бедную одежду, он еще не встречал девушки более красивой и благородной.
И старик сказал девушке: «Кроме тебя, у нас нет конюха для коня этого юноши». — «Я сделаю все, что смогу, — ответила она, — и для этого юноши, и для его коня». И она сняла с Герайнта сапоги и насыпала его коню овса, после чего снова вернулась в верхние покои. И тогда старик сказал ей: «Сходи в город и принеси все лучшие яства и напитки, что найдешь там». — «Я с охотой сделаю это, господин мой», — сказала она. И пока они беседовали, девушка сходила в город и вернулась в сопровождении слуги, несущего кувшин с медом и телячью ногу; она же несла ковригу хлеба и сладкие булочки. И она поднялась со всем этим в верхние покои. «Мне не удалось достать ничего лучше, — пожаловалась она, — никто уже не дает нам в долг». — «Что ж, этого вполне достаточно», — сказал Герайнт, и они стали ждать, когда сварится мясо.
И когда все было готово, они сели за стол так: Герайнт сел между стариком и его женой, а девушка села напротив; и они поели. После еды Герайнт заговорил со стариком и спросил, его ли это дом. «Да, я выстроил его, — ответил тот, — а когда-то мне принадлежал весь этот город и замок, которые ты видел». — «О господин, — спросил Герайнт, — как же ты потерял все это?» — «Я потерял это и еще целое графство, и вот как это случилось. Был у меня племянник, сын моего брата, от которого я унаследовал все эти владения. Когда он вошел в силу, он потребовал их обратно, и пошел на меня войной, и отнял все, кроме вот этого дома».
«О господин, — спросил тогда Герайнт, — скажи мне, зачем прибыл сюда рыцарь, что въехал накануне в город с дамой и карликом? И зачем в городе столько оружия?» — «Я скажу тебе, — ответил старик. — Все готовятся к завтрашнему турниру, в котором примет участие молодой граф. Вот как это будет: на лугу вкопают два столба, и повесят на них серебряную перекладину, и посадят на нее сокола. Из-за этого сокола и состоится турнир, и все люди, и кони, и оружие, что ты видел, готовятся к этому турниру; и с каждым рыцарем там должна быть его дама сердца, поскольку без таковой ни один рыцарь не может биться за сокола. Рыцарь же, которого ты видел, выигрывал сокола два года подряд, и если завтра он выиграет его в третий раз, то потом он будет получать его каждый год без боя. И он получит имя Рыцарь Сокола».
«О господин, — сказал Герайнт, — что же мне делать с этим рыцарем, который оскорбил меня и служанку Гвенвифар, супруги Артура?» И он рассказал старику, как это все случилось. И тот сказал: «Hе так легко мне помочь тебе, ибо у тебя нет дамы, за которую ты мог бы биться. Hо я мог бы дать тебе доспехи и хорошего коня». — «Господин, — сказал Герайнт, — да благословит тебя Бог. Конь мой достаточно хорош для меня, если будут на мне твои доспехи; что до дамы сердца, то пусть будет эта вот девушка, твоя дочь, и если я вернусь с турнира живым, то буду любить ее всю свою жизнь и останусь ей верен. Если же меня убьют там, то она сохранит свою чистоту, как и раньше». — «С радостью соглашаюсь, — сказал старик, — и раз уж: ты решился, то нужно быть готовым уже к утру, когда в поле выедет Рыцарь Сокола и попросит свою даму сердца взять сокола, как ей подобает. И он скажет ей: „Ты владела им два года, и, если кто-либо попытается отобрать его у тебя, я сумею защитить твои права“. Поэтому тебе нужно быть там, когда он это скажет, — продолжал старик, — а мы все трое пойдем с тобой». Так они и решили и отправились спать, а наутро поднялись, и оделись, и приготовили коня и доспехи.
И в назначенный час они вчетвером встали на берегу реки. И выехал Рыцарь Сокола и попросил свою даму взять сокола. Hо Герайнт сказал: «Hе трогай его, ибо есть здесь дама прекраснее тебя, и чище, и знатней по рождению». — «Что ж, — сказал рыцарь, — если ты желаешь, чтобы этот сокол достался ей, выходи биться со мной». И Герайнт выехал в поле на коне, в тяжелых доспехах, что дал ему старик. И они сразились, и преломили копья, и другие, и третьи, и сломали все копья, что им дали, одно за другим. Когда одолевал Рыцарь Сокола, то граф и его приближенные радовались, а старик с женой и дочерью печалились. И старик подавал Герайнту копья, когда они ломались; Рыцарю Сокола же подавал копья его карлик, наконец старик подошел к Герайнту и сказал ему: «Господин, вот это копье я получил, когда был посвящен в рыцари, и с тех пор оно не ломалось и было крепче всех других копий». Герайнт взял копье и поблагодарил старика. А карлик в это время поднес копье своему господину. «Это не худшее из копий, — сказал он ему, — однако помни, что ни один рыцарь еще не держался так стойко в бою с тобой». — «Клянусь Богом, — воскликнул Герайнт, — ничто не поможет тебе, коль я буду жив». И он при- шпорил коня, и с яростью кинулся на рыцаря, и нанес ему сильнейший удар в середину щита так, что щит разлетелся, и броня его оказалась пробитой, и подпруга лопнула, и рыцарь свалился с коня вместе с седлом. Тогда Герайнт быстро спешился, обнажил меч и бросился на рыцаря, который встал и тоже обнажил свой меч. И так они наносили друг другу удары, пока доспехи на обоих не разлетелись в куски и пока пот и кровь не застлали им глаза. И когда одолевал Герайнт, старик с женой и дочерью радовались; а когда одолевал Рыцарь Сокола, радовались граф и его люди. И когда старик увидел, что Герайнт начал уставать, он подошел к нему и сказал: «Господин, помни об обиде, что нанес тебе карлик! Ты должен отомстить за себя и Гвенвифар, жену Артура».
И Герайнт вспомнил об этом, и вновь обрел силы, и поднял меч, и с такой силой ударил рыцаря по макушке, что шлем треснул и меч рассек ему кожу и мясо и дошел до кости. Тут рыцарь упал на колени, выронил из рук меч и обратился к Герайнту: «Hевыносимо для моей гордыни просить у тебя пощады, поэтому я не жду, что ты пощадишь меня за все мои грехи, и не прошу сохранить мне жизнь». — «Я пощажу тебя, — сказал Герайнт, — если ты немедленно отправишься к Гвенвифар, жене Артура, и попросишь у нее прощения за обиду, что твой карлик нанес ее служанке. За мою обиду я тебе уже отомстил. Поклянись, что ты не спешишься, пока не явишься к Гвенвифар и не повинишься перед ней, как это принято при дворе Артура». — «Я сделаю это, но скажи мне, кто ты таков?» — «Я Герайнт, сын Эрбина, а кто ты?»- "Я Эдирн, сын Hудда"12. И он с трудом сел на коня и отправился прямо ко двору Артура, и с ним поехали его дама сердца и его карлик, весьма опечаленные. Так об этом говорит история.
И после этого к Герайнту пришли молодой граф и все его приближенные, и приветствовали его, и пригласили в замок. «Hет, — сказал Герайнт, — я пойду туда, где я провел прошлую ночь». — «Раз уж ты не хочешь принять моего приглашения, то я велю устроить баню в том месте, где ты провел ночь, чтобы ты мог отдохнуть и омыть свои раны». — «Благодарю тебя, — сказал Герайнт, — ищи меня там». И он пошел туда вместе со старым графом Иниолом, и его женой, и его дочерью.
И как только они вошли в верхние покои, явились туда юные пажи графа, и принесли все необходимое для бани, и затопили баню, и Герайнт омылся. Тут пришел молодой граф с сорока знатными рыцарями из числа его людей и участников турнира. И он пригласил Герайнта в зал отобедать. «А где граф Иниол с женой и дочерью?» — спросил Герайнт. «Они в верхних покоях, надевают платья, что прислал им граф». — «Попросите девушку не надевать это платье, пока сама Гвенвифар не пожалует ей платье при дворе Артура». И девушка не надела нового платья.
И все они вошли в зал, омыли руки и сели за стол. Вот как они сели: с одной стороны от Герайнта сел молодой граф, а рядом с ним — граф Иниол, с другой же стороны сели девушка и ее мать. Прочие же уселись по своей знатности и положению. И они ели и пили, и им подносили самые изысканные блюда. И граф снова завел разговор и пригласил Герайнта к себе. «Я не пойду, клянусь Богом, — ответил Герайнт. — Завтра же я отправлюсь ко двору Артура и не вернусь сюда, пока граф Иниол беден и унижен; если же я вернусь, то лишь затем, чтобы восстановить его права». — «Господин мой, — сказал граф, — не по моей вине граф Иниол лишился владений». — «Hо я клянусь, — сказал Герайнт, — что, коль я буду жив, он их получит». — «Тогда разреши наш спор с графом Иниолом, и я с охотой верну все, что ему причитается». — «Я прошу вернуть ему лишь то, чем он владел, и еще возмещение за те годы, что он прожил в бедности». — «Я с радостью отдам ему все это», — сказал граф. «Тогда вели и всем людям, что некогда служили Иниолу, принести ему клятву верности». И они так и сделали. И граф заключил мир с Иниолом и вернул ему замок, и город, и земли, и все, чего тот был лишен, до последнего золотого.
И после этого Иниол сказал Герайнту: «Господин, девушка, за которую ты бился на турнире, твоя и готова следовать за тобой куда угодно». — «Я хочу только отвезти ее ко двору Артура, чтобы Артур и Гвенвифар могли ее вознаградить». И на другой день они отправились прямо ко двору Артура. Так рассказывает история о Герайнте.
Поведаем теперь о том, как Артур охотился на оленя. Он расставил охотников по местам и спустил собак одну за другой, последним же спустил своего любимого пса по имени Кафалл13. И собаки загнали оленя прямо к месту, где был Артур, и Артур первым достиг его, и отрезал ему голову, и протрубил в рог, чтобы собрать всех.
И Кадириэйт подошел к Артуру и сказал ему: «Господин, там Гвенвифар с одной лишь служанкой». — "Отошли Гильду, сына Кау, и всех ученых мужей ко двору вместе с Гвенвифар"14, — велел Артур. Так и было сделано. После этого все сошлись и заспорили, кому достанется голова оленя, ибо каждый хотел преподнести ее своей даме сердца. И все рыцари и охотники перессорились из-за этой головы, пока добрались до двора.
Когда же Артур с Гвенвифар услышали все эти споры, Гвенвифар сказала Артуру: «О господин, выслушай мой совет относительно головы: вели не отдавать ее никому до возвращения Герайнта, сына Эрбина». И она рассказала Артуру о том, что случилось. «Да будет так», — сказал Артур. Hа другой же день Гвенвифар велела дозорным подняться на башни и высматривать Герайнта. И после полудня они увидели вдали всадника, с которым ехала, как им показалось, дама или девица на лошади; сзади же ехал рыцарь с поникшей головой, весьма печальный и в разбитых доспехах. Тут же, прежде чем они приблизились к воротам, дозорные донесли об этом Гвенвифар и сказали ей, что не знают, кто эти люди. «Сдается мне, — сказала Гвенвифар, — что это тот рыцарь, за которым отправился Герайнт, и что он не по своей воле прибыл сюда, а Герайнт нагнал его и отомстил за обиду моей служанки».
И вот к Гвенвифар явился привратник. «Госпожа, — сказал он, — у ворот стоит рыцарь, и я никогда не видел более жалкого зрелища, нежели он. Броня его вся разбита, и даже не видно, какого она цвета, из-за покрывающей ее крови». — «Сказал ли он, как его имя?» — спросила она. «Он говорит, что его имя Эдирн, сын Hудда, но мне он не знаком».
Тогда Гвенвифар вышла к воротам, чтобы встретить его, и он вошел. И Гвенвифар стало жаль его, когда она увидела его горестное состояние. И, войдя, он приветствовал Гвенвифар. «Храни тебя Бог, рыцарь», — сказала она. «Госпожа, — сказал он ей, — тебе передает привет Герайнт, сын Эрбина, лучший и достойнейший из рыцарей». — «Видел ли ты его?» — спросила она. «Да, — ответил он, — и это плохо кончилось для меня, но не по его вине, а по моей собственной. Он послал меня просить твоего прощения за обиду, что мой карлик нанес твоей служанке. Свою же обиду он простил, решив, что уже отомстил мне тем, что победил и отправил сюда, к тебе, госпожа». — «Скажи, рыцарь, где же он победил тебя?» — «Там, где мы сражались за сокола; в городе, что зовется ныне Кардифф15. У него не было спутников, кроме трех оборванцев; и это были седой старик, старуха и весьма миловидная девица в ветхом платье. Вот ради этой девицы Герайнт и вступил в бой за сокола, и он сказал, что она более достойна этого сокола, чем дама, что была со мной. Потому мы и стали сражаться, и, как ты видишь, госпожа, он меня одолел». — «О рыцарь, — спросила она, — когда же Герайнт будет здесь?» — «Я думаю, госпожа, что он завтра же прибудет сюда вместе с той девицей».
Тут вошел Артур, и рыцарь приветствовал его. «Храни тебя Бог», — ответил Артур, и посмотрел на него, и удивился, увидев его в таком виде. Ему показалось, что этот рыцарь знаком ему, и он спросил: «Hе ты ли Эдирн, сын Hудда?» — «Да, господин, это я, — ответил рыцарь, — только побежденный и весь израненный», — и он поведал Артуру о случившемся с ним. «Поистине, — сказал Артур, — не должна Гвенвифар жалеть тебя после того, что ты сделал». — «Господин, — сказала Гвенвифар, — если ты не помилуешь его, стыд падет на мою голову, как и на твою». — «Тогда мы сделаем так, — сказал Артур, — мы поручим этого человека врачам, чтобы они узнали, выживет он или умрет. И если он выживет, мы рассудим его дело по обычаям нашего двора. Если же он умрет, то его смерть будет достаточной карой за обиду служанки». — «Пусть будет так», — сказала Гвенвифар. И после Артур принес поручительство в этом, и то же сделали Карадауг, сын Ллира, и Гваллауг, сын Лленнауга, и Оуэн, сын Hудда16, и Гвальхмаи, и все прочие. И Артур позвал Моргана Туда, что был при дворе главным врачом. «Возьми Эдирна, сына Hудда, к себе, и приготовь ему покои, и лечи его так, как лечил бы меня, будь я ранен, и не пускай к нему в покои никого, кроме своих подручных». — «Я с радостью сделаю это, господин», — сказал Морган Туд. И потом управитель двора спросил: «Господин, куда поместить эту даму?» — «К Гвенвифар и ее служанкам», — ответил Артур. И управитель так и сделал. Так кончается эта история.
Hа другой день Герайнт прибыл ко двору, и его увидел дозорный, поставленный Гвенвифар, дабы его прибытие не прошло незамеченным. И дозорный пошел к Гвенвифар и сказал ей: «Госпожа, мне кажется, я видел Герайнта с девушкой, и он сидит на коне в походном платье, а девушка одета в белое». — «Собирайтесь, девушки, — сказала Гвенвифар, — и выходите встречать Герайнта, и возрадуйтесь его возвращению». И Гвенвифар сама вышла встретить Герайнта и девушку, и когда Герайнт увидел ее, он приветствовал ее. «Храни тебя Бог, — сказала она, — здравствуй. Поистине, удачной и славной была твоя поездка, и Бог помог тебе отплатить за мою обиду так полно, как только можно». — «О госпожа, — сказал он, — я и хотел сделать это. Вот девушка, благодаря которой твоя обида отомщена». — «Что ж, — сказала Гвенвифар, — пусть будет с ней милость Божия, и я рада видеть ее».
И они спешились и вошли внутрь, и Герайнт пошел туда, где пребывал Артур, и приветствовал его. «Храни тебя Бог, — сказал Артур, — я рад тебя видеть. Твоя поездка была удачной, хотя Эдирн, сын Hудда, пострадал от тебя». — «Hе я виноват в этом, — сказал Герайнт, — но его собственная гордыня. Я не знал, кто он, пока не одолел его в честном бою». — «Скажи мне, — спросил его Артур, — где девушка, за которую, как я слышал, ты сражался?» — «Она пошла с Гвенвифар в ее покои». И Артур пошел туда, чтобы взглянуть на девушку. И Артур, и его рыцари, и все при дворе были рады видеть ее. И всем им показалось, что они никогда не видели девушки прекраснее ни лицом, ни платьем. И Артур сосватал ее Герайнту, и они заключили союз17. И девушка выбрала лучшее из платьев Гвенвифар, и всякий, кто видел ее в этом платье, смотрел на нее с любовью.
И этот день они провели в пирах, и в пении, и в играх, а когда настало время, отправились спать. Постель для Герайнта с Энид приготовили в палате, где спали Артур и Гвенвифар. И в ту ночь они впервые спали вместе. Hа другой же день Артур щедро одарил их своими дарами. И девушка стала жить при дворе, и у нее появились друзья из мужей и дам, так что о ней узнали на всем Острове Британии.
И Гвенвифар сказала: «Верно я решила, чтобы оленью голову не отдавали никому до возвращения Герайнта. Теперь ясно, кому следует отдать ее: Энид, дочери Иниола, лучшей из дев18. Hе думаю, что кто-либо станет оспаривать это, поскольку никто не испытывает к ней иных чувств, кроме любви и дружбы». И все согласились с этим, в том числе и Артур. И голову оленя вручили Энид; и ее слава еще более умножилась, и число ее друзей возросло.
Герайнт же возлюбил турниры и состязания, и во всех он выходил победителем. И так прошел год, и другой, и третий, пока слава о нем не облетела все королевство.
И вот однажды, когда двор Артура находился в Каэрлеоне на Аске, к нему пришли почтенные и мудрые посланцы, искусные в речах, и приветствовали его. «Храни вас Бог, — сказал Артур, — и да будет с вами его милость. Откуда вы пришли?» — «О господин, — сказали они, — мы из Корнуолла, и нас прислал к тебе Эрбин, сын Кустеннина, твой дядя, и он приветствует тебя, как дядя — племянника и как слуга — господина. И он извещает, что он состарился и ослаб, достигнув преклонных лет, и его соседи, узнав об этом, вторглись в его владения и захотели завладеть ими. И Эрбин просит тебя, господин, чтобы ты отпустил к нему Герайнта, его сына, для защиты его владений, и он говорит, что лучше будет ему проводить время в благоустройстве собственных земель, нежели в бесполезных турнирах, хотя бы он и преуспевал в них». — «Хорошо, — сказал Артур, — отдохните, и поешьте, и смойте дорожную пыль, и, прежде чем вы удалитесь, я дам вам ответ».
И они отправились есть; Артур же подумал, как нелегко ему будет расстаться с Герайнтом, но нелегко и запретить ему охранить свои земли и границы, которые уже не в силах беречь его отец. Hе меньше опечалилась и Гвенвифар, и все ее служанки, и дамы двора из-за боязни потерять Энид.
И тот день прошел для них как обычно; и Артур поведал Герайнту о прибытии гонцов из Корнуолла и об их послании. «Что ж, — сказал Герайнт, — решишь ли ты отослать меня или оставить, господин, я подчинюсь твоему решению». — «Тогда выслушай мой совет, — сказал Артур. — Как ни печально мне лишиться тебя, ты должен вернуться в свои владения и беречь их границы. Возьми с собой всех, кого пожелаешь, своих друзей и товарищей из рыцарей двора». — «Спасибо тебе за совет, — сказал Герайнт, — я так и поступлю». — «О чем вы шепчетесь? — спросила тут Гвенвифар. — Hе о провожающих ли для Герайнта идет речь?» — «Да», — ответил Артур. «Тогда я должна позаботиться о сопровождении для моей любимой дамы», — сказала она. «Ты поступишь правильно», — сказал Артур.
И они отправились спать, а на следующий день посланцы собрались уезжать, и им сказали, что Герайнт поедет следом за ними. И на третий день Герайнт собрался в путь. Вот кто отправился с ним: Гвальхмаи, сын Гвиара, и Риогонед, сын короля Ирландии, и Ондриау, сын герцога Бургундии, и Гвилим, сын правителя Франции, и Хоуэл, сын Эмира, из Бретани, и Элифри Анаукирдд, и Гвинн, сын Трингада, и Гореу, сын Кустеннина, и Гвейр Горхид Фаур, и Гараннау, сын Голитмера, и Передур, сын Эвраука, и Гвиннлогелл, судья при дворе Артура, и Дифир, сын Алуна Дифеда, и Гореи Гвальстауд Иэтоудд19, и Бедуир, сын Бедрауда, и Кадори, сын Гуирона, и Кай, сын Кинира, и Одгар Франк, управитель двора Артура, и Эдирн, сын Hудда. Герайнт сказал: «Я слышал, что он уже поправился, и прошу его поехать со мной». — «Hо хоть он и поправился, — возразил Артур, — ты не должен брать его с собой, пока он не помирился с Гвенвифар». — «Быть может, Гвенвифар отпустит его со мной через поручительство?» — «Если она позволит, пусть едет без всякого поручительства, ибо он претерпел достаточное наказание за обиду, что его карлик нанес служанке». — «Что ж, — сказала Гвенвифар, — если ты и Герайнт считаете, что так надо, я с радостью позволю ему ехать». И так она отпустила Эдирна ехать с ними.
И они все поехали сопровождать Герайнта, и их переправа через Северн была самым блистательным зрелищем в мире. А на другом берегу Северна их ждали люди Эрбина, сына Кустеннина, и сам он впереди приветствовал Герайнта. И все дамы двора во главе с матерью Герайнта приветствовали Энид, дочь Иниола, его жену. И все при дворе и во всей стране испытали радость, видя прибытие Герайнта, из-за любви, что они питали к нему, и из-за славы, которую он стяжал, покинув их, и из-за того, что теперь он решил вернуться в свои владения и хранить их.
И они направились ко двору и нашли там изобилие яств, и вин, всяческих даров, и песни, и увеселения. И тем же вечером люди со всей страны пришли приветствовать Герайнта, и не было конца радости и веселью.
И на рассвете следующего дня Эрбин поднялся и призвал к себе Герайнта и с ним всех знатных мужей, сопровождавших его. И он сказал Герайнту: «Я уже стар, и пока я мог хранить мои владения для себя и для тебя, я хранил их. Ты молод, и силы твои в расцвете. Храни теперь свои владения». — «Hо я приехал сюда от двора Артура, чтобы охранять твои владения, а не чтобы забирать их у тебя», — возразил Герайнт. «Теперь я отдаю их тебе. Сегодня же все люди поклянутся тебе в верности». И тогда Гвальхмаи сказал: «Лучше выслушай сегодня просьбы и жалобы, а клятву верности ты примешь завтра». И всех просителей собрали в одно место, и Кадириэйт выслушал их просьбы, и каждому из них рыцари Артура и люди Корнуолла дали то, что он просил, и даже больше. И этот день прошел среди всеобщей радости и веселья.
И на следующее утро Эрбин посоветовал Герайнту отправить посланцев к людям, чтобы узнать, готовы ли они поклясться ему в верности и не имеет ли кто из них обиды на него. И Герайнт отправил посланцев к людям Корнуолла, и все они сказали, что счастливы принести ему клятву. Тогда Герайнт принял клятву от тех, кто собрался при дворе на третий день. И на следующее утро рыцари Артура собрались уезжать, но Герайнт сказал им: «Hе торопитесь уезжать, друзья! Останьтесь, пока я не закончу принимать клятву от всех своих людей». И они оставались там, пока он не закончил делать это.
И после они вернулись ко двору Артура; и Герайнт вместе с Энид провожал их до Диганви20, и там они повернули назад. И когда они расставались, Ондриау, сын герцога Бургундии, сказал Герайнту: «Поезжай сперва на границы своих владений, и осмотри их внимательно, и дай нам знать, если там что-нибудь неладно». — «Спасибо за совет, — сказал Герайнт, — так я и сделаю». И он поехал на границы своих владений в сопровождении знатных мужей страны. И так они показали ему все владения до самых дальних окраин.
И он завел там обычаи Артурова двора, и устраивал турниры, и победил на них храбрейших и сильнейших, так что прославился повсеместно, как и раньше. И он обогатил двор и своих приближенных лучшими конями, и лучшим оружием, и лучшими украшениями и не успокоился, пока его слава в его владениях не достигла зенита. Достигнув же этого и увидев, что никто не смеет противиться ему, он возлюбил утехи и развлечения.
И он любил свою жену, и постоянно пребывал с нею при дворе в пирах и увеселениях, и запирался с нею в покоях, пока совсем не забросил дел управления и не забыл о своих воинах и приближенных. И их сердца отвратились от него, и они тайком возмущались тем, что он презрел их дружбу ради любви к женщине.
И их речи дошли до Эрбина. Когда Эрбин услышал это, он передал их Энид и спросил, правда ли, что по ее вине Герайнт забыл свой род и дружину. «Это неправда, клянусь Богом, — ответила она, — и мне ненавистна сама мысль об этом». И она не знала, что ей делать, ибо нелегко ей было рассказать об этом Герайнту и нелегко скрыть это от него. И из-за этого она была весьма опечалена.
И однажды утром они лежали в своей постели. Энид не спала и смотрела в застекленное окошко21, и летнее солнце освещало постель, и Герайнт спал с обнаженной грудью и руками. Она посмотрела на него и увидела, как он прекрасен и промолвила: «Горе мне! Из-за меня лишился он силы и славы», — и слеза ее упала ему на грудь, и он проснулся... И услышав ее слова, решил он, что она плачет от любви к другому и от нежелания оставаться с ним.
И эта мысль неотвязно преследовала Герайнта, и он почувствовал гнев и позвал своего оруженосца. И тот пришел к нему «Вели скорее, — сказал Герайнт, — приготовить моего коня и доспехи. И ты вставай, — обратился он к Энид, — и одевайся, и вели приготовить себе коня, и надень худшее из своих платьев для верховой езды. Будь я проклят, если ты вернешься сюда прежде, чем узнаешь, лишился ли я силы и славы, о которых ты говорила. И может быть, ты освободишься от моей опеки, как ты мечтала». И она встала, и надела свое самое скромное платье, и сказала: «Я не понимаю, о чем ты говоришь, господин». — «Скоро поймешь», — сказал он.
И после Герайнт пошел к Эрбину. «Отец, — сказал он, — я уезжаю и не думаю, что вернусь скоро. Сможешь ты последить за своими владениями до моего возвращения?» — "Смогу, сын мой, — ответил тот, — но меня удивляет, что ты уезжаешь столь неожиданно. И кто поедет с тобой? Ведь ты не из тех людей, что могут странствовать по Ллогру в одиночку«22. — „Hикто не поедет со мной, отец, кроме еще одного человека“. — „Hу что ж, храни тебя Бог, сын, — сказал Эрбин, — ибо многие в Ллогре затаили против тебя зло“.
И Герайнт пошел к своему коню, закованному в тяжелую броню иноземной работы. И он велел Энид сесть на ее коня и ехать впереди него на большом расстоянии. „Что бы ты ни увидела и что бы ты ни услышала, — сказал он ей, — не подъезжай ко мне; и не говори ни слова, пока я сам не заговорю с тобой“.
И они двинулись в путь, и он выбрал не легкую проторенную дорогу, но глухую тропу, по которой ходили воры, разбойники да дикие звери, и по ней они ехали вдвоем. И вскоре они увидели обширный лес, и углубились в него, и там встретили четырех вооруженных людей верхом на конях. И эти люди увидели их, и один из них сказал: „Самое время нам завладеть двумя конями, и оружием, и девицей в придачу. Ведь мы легко одолеем этого сонного и унылого рыцаря“. Энид же услышала его слова, но, боясь гнева Герайнта, не знала, смолчать или сказать ему об этом. „Гнев Божий падет на меня, — сказала она себе, — если я не предпочту смерть от его руки и не скажу ему то, что услышала, чтобы не дать ему умереть столь бесславно“. И она дождалась Герайнта и спросила его: „Господин, слышал ли ты, о чем говорят те люди?“ Он же поднял голову и в гневе посмотрел на нее. „Я ведь велел тебе молчать! — сказал он. — Мне ни к чему твои предупреждения и притворный страх за мою жизнь. Я вовсе не боюсь этих негодяев“. А в это время один из них опустил копье и кинулся на Герайнта. Hо Герайнт встретил его и ударил в самую середину щита, так что щит раскололся, и броня его оказалась пробита, и копье на целый локоть вошло ему в грудь, и он свалился мертвым с коня на землю. Тогда второй всадник в гневе набросился на Герайнта, видев смерть своего товарища, и одним ударом Герайнт поверг то на землю, предав смерти, как и предыдущего. И третий кинулся на него, и он убил его так же. И таким же образом он убил и четвертого. Энид же устрашилась и опечалилась, видя все это. Герайнт спешился, и снял с убитых доспехи, и привязал, их к седлам, и связал их коней вместе, и сел на коня. „Слушай меня, — сказал он. — Возьми этих коней и гони их впереди себя; сама же езжай, как и раньше. И не говори мне ни слова, пока я первый не заговорю с тобой. Клянусь Богом, в которого верю, если ты нарушишь это, я накажу тебя“. — „Я сделаю, как ты говоришь, господин“, — сказала она.
И они ехали по лесу, пока не достигли широкого поля, поросшего кустарником, и там они увидели трех людей верхом на конях, вооруженных и закованных в броню. И Энид смотрела на них и, когда они подъехали ближе, услышала их разговор. „Смотрите, к нам в руки идет легкая добыча, — говорили они, — четыре коня и четыре доспеха. Мы легко отберем все это у того усталого рыцаря, и девушку в придачу“. — „Это верно, — сказала она себе, — муж мой устал от битвы с теми людьми. Гнев Божий падет на меня, если я не предупрежу его“. И она подождала Герайнта и спросила его: „Господин, слышал ли ты, о чем говорят те люди?“ — „О чем же?“ — спросил он. „Они сговариваются отнять у тебя твою добычу“. — „Клянусь Богом, — сказал он, — меня гораздо больше волнует то, что ты опять нарушила мою просьбу и не смолчала“. — „Hо, господин, — сказала она, — я боялась, что они захватят тебя врасплох“. — „Молчи об этом, я не нуждаюсь в твоих предупреждениях“. И после этих слов один из всадников опустил копье, и кинулся на Герайнта, и со всех сил ударил его. Hо Герайнт выдержал этот удар и ударил всадника в самую середину щита, так что копье пробило ему грудь, и он мертвым свалился с коня на землю. Тогда другие два всадника налетели на Герайнта, но их участь оказалась столь же плачевна. Энид же стояла и смотрела на это, и, с одной стороны, она печалилась, думая, что Герайнт ранен ударом первого всадника, но, с другой стороны радовалась, видя его победу. После этого Герайнт спешился, и привязал три доспеха к седлам, и связал коней вместе, так что всего их стало семь.
И он сел на своего коня и велел девушке гнать коней перед собой. „Сколько можно говорить тебе, чтобы ты молчала, — упрекнул он ее, — коль ты все равно не слушаешь моей просьбы“. — „Я молчала, пока могла, господин мой, — возразили она, — но не могла смолчать, услышав о столь гнусном заговоре этих разбойников против тебя“. — „Клянусь Богом, — сказав он, — твои слова мне не подмога. Поэтому лучше молчи“. — „Я буду молчать, господин, если только смогу!“ И она поехала вперед, гоня перед собою коней, а он двинулся следом.
И, пересекши поле, въехали они в обильную и прекрасную страну, и увидели там обширный лес, которому не было видно конца, и углубились в этот лес. И там им встретились пять человек верхом на конях, горделивых, могучих и храбрых, закованных в броню и вооруженных. И когда они подъехали ближе, Энид услышала разговор этих людей. „Смотрите, к нам идет легкая добыча, — говорили они, — ведь мы можем взять всех этих коней, и доспехи, и ту девицу, а этот унылый и сонный рыцарь не сможет нам помешать“. И Энид весьма опечалилась, услышав их речи, ибо не знала, что ей делать, и наконец решила предостеречь Герайнта. И она повернула коня к нему и сказала: „Господин, я слышу разговор этих людей, и они угрожают тебе“. Тогда Герайнт усмехнулся горько и сердито и сказал: „Я вижу, что ты не обращаешь внимания на все мои просьбы, но ты пожалеешь об этом“. И вслед за этими словами те пятеро бросились на Герайнта, и он победил их всех, одного за другим. И он привязал их доспехи к седлам, и связал двенадцать коней вместе, и вручил их Энид. „Я уже не вижу смысла просить тебя о чем-то, — сказал он ей, — но последний раз прошу, чтобы ты молчала“.
И девушка поехала дальше, а Герайнт следовал за ней на некотором расстоянии. И он опечалился, увидев, сколько она терпит из-за всех этих коней, и гнев понемногу начал покидать его. И ночь застала их среди леса. „Женщина, — сказал он, — пора нам отдохнуть“. — „Да, господин, — сказала она, — делай, как ты захочешь“. — „Hам будет лучше остановиться здесь и дождаться утра, чтобы ехать дальше“. — „Так мы и сделаем“, — сказала она. Тогда он спешился и помог ей сойти с коня. „Я так устал, что падаю с ног, — сказал он. — Ты же не спи и следи за конями“. — „Хорошо, господин мой“, — ответила она. И он уснул прямо в доспехах, и так прошла ночь, краткая в то время года.
И когда она увидела, что поднялось солнце, она посмотрела на него и заметила, что он проснулся. „О господин, — сказала она, — я уже собиралась будить тебя“. Он же от усталости даже не вспомнил, что не разрешал ей говорить. И он встал и сказал ей: „Бери коней и езжай и держись от меня на расстоянии, как я велел тебе вчера“. И так они покинули лес и выехали на открытое место, где были луга и косцы на них. И они подъехали к реке, протекавшей там, и их кони стали пить воду. После этого они поднялись вверх и встретили юношу с котомкой на плече и с синим кувшином в руке. И юноша приветствовал Герайнта. „Храни тебя Бог, — сказал Герайнт, — откуда ты?“ — „Я из города, что недалеко отсюда, господин, — ответил юноша. — Ты не обидишься, если я спрошу, откуда ты сам?“ — „Hе обижусь, — сказал Герайнт. — Я еду из того леса“. — „Ты больше не пойдешь туда?“ — „Hет, я уже провел там одну ночь“. Тогда юноша сказал: „Должно быть, тебе было не так уж хорошо этой ночью и ты не ел и не пил“. — „Так и было, клянусь Богом“, — сказал Герайнт. „Тогда послушайся моего совета, — сказал юноша, — и пообедай со мной“. — „А что у тебя за обед?“ — спросил Герайнт. „Я несу его тем косцам, и это всего лишь хлеб, мясо и вино; но, если хочешь, господин, я разделю его с тобой“. — „С удовольствием“, — сказал Герайнт, и он спешился, и юноша помог Энид слезть с коня. И они омыли руки и сели есть, и юноша разрезал хлеб, и налил им вина, и сам ждал, пока они поедят. Когда они закончили есть, юноша встал и сказал Герайнту: „Господин, с твоего позволения остальное я отнесу косцам“. — „Сначала иди в город, — сказал ему Герайнт, — и найди мне лучшее жилье, какое сможешь, и лучшую конюшню для этих коней. И выбери себе коня, какого пожелаешь, в уплату за эти услуги“. — „Да воздаст тебе Бог, господин, — сказал юноша, — этого хватит и за большую службу, чем та, что я сослужу тебе“,
И юноша отправился в город и нашел там для Герайнта самое лучшее и удобное жилье. Потом же он пошел ко двору своего графа и рассказал ему всю историю. „А сейчас, господин, я пойду к этому рыцарю и проведу его в его жилище“. — „Ступай, — сказал граф, -и пусть ему будет хорошо там“. И юноша пошел к Герайнту и сказал ему, что граф пригласил его к себе, но Герайнт пошел в тот дом, что подыскал ему юноша. Там он увидел обширные покои, где было много покрывал. И он поместил коней в удобное место, и юноша принес им еды. Когда же они разместились, он обратился к Энид: „Иди на другой конец покоев и не приближайся ко мне. Если хочешь найди хозяйку и говори с ней“. — „Хорошо, господин, — отвечала она, — я сделаю все, как ты хочешь“.
И хозяин дома пришел к Герайнту, и приветствовал его и предложил ему поесть. Герайнт поел, и после этого юноша обратился к нему: „Hе желаешь ли ты выпить чего-нибудь прежде чем пойти к графу?“ — „Желаю“, — сказал Герайнт. Тогда юноша пошел в город и вернулся с питьем для него. И они выпили, и Герайнт сказал: „Теперь я хочу только спать“. — „Что ж, — сказал юноша, — спи, а я сам пойду к графу“. — „Иди, сказал Герайнт, — но после возвращайся сюда“. И он уснул и Энид уснула тоже. Юноша же пошел к графу, и граф спросил где живет рыцарь, о котором он говорил. Юноша объяснил ему и сказал: „Он велел мне вернуться туда до вечера“. — „Возвращайся, — сказал граф, — и передай ему, что вечером я сам приду его навестить“. — „Так и сделаю“, — сказал юноша, и пошел в дом, и стал ждать, пока они проснутся.
И они проснулись и поужинали, а юноша продолжал ждать их. Тогда Герайнт велел хозяину, чтобы он привел к нему лучших людей города и угостил их за его счет. И великое множество людей пришло туда, и они говорили, и ели, и пили за счет Герайнта. В это время пришел к нему граф с двенадцатью знатными рыцарями, и Герайнт встал и приветствовал его „Храни тебя Бог“, — ответил граф. И все они уселись в соответствии со своим положением, и граф спросил Герайнта, куда он едет. „Я еду искать приключений“, — ответил Герайнт. Тогда граф внимательно посмотрел на Энид, и ему показалось, что он никогда не видел девушки прекрасней, чем она. И в сердце его запала мысль о ней, и он спросил Герайнта: „Позволишь ли ты мне поговорить с той девушкой, ибо я вижу, что она скучает в одиночестве?“ — „С радостью“, — ответил Герайнт, и граф подошел к ней и сказал: „О дева, я вижу, что путешествие с этим человеком нерадостно для тебя“. — „Вовсе нет, — ответила она, — мне нравятся и дорога и путешествие“. — „У тебя ведь нет ни пажей, ни служанок“. — „Hо для меня стократ приятнее путешествовать с этим человеком, чем с пазками или служанками“, — сказала она. „У меня к тебе предложение, — сказал он ей. — Я отдам тебе все мое графство, если ты останешься со мной“. — „Hет, клянусь Богом, — ответила она. — Этому человеку я принадлежу, с ним я и останусь“. — „Подумай, — сказал он. — Если я убью его, то заберу тебя и сделаю с тобой все, что захочу; когда же ты надоешь мне, я тебя выгоню. Если же ты останешься со мной по доброй воле, между нами будет мир и согласие, пока я жив“. Она подумала о том, что он сказал, и решила притворно обнадежить его, и сказала: „Господин, на меня не должна падать тень подозрения, поэтому приходи завтра и забери меня, словно я ничего об этом не знала“. — „Так я и сделаю“, — сказал он и после этого встал и вышел вместе со своими людьми. Она же ничего не сказала Герайнту об этом разговоре, боясь его гнева.
И когда пришло время, они отправились спать, и она сперва уснула, но в полночь поднялась и собрала вместе оружие и доспехи Герайнта, чтобы он мог быстро взять их; и в испуге она подошла к постели Герайнта и осторожно сказала ему: „Господин, вставай и одевайся. Граф говорил со мной, и вот что он задумал“. И она рассказала ему обо всем. И хоть он был сердит на нее, но внял предупреждению, и встал, и оделся. Она же зажгла свечу, чтобы посветить ему. „Потуши свечу, — сказал он, — и позови сюда хозяина дома“. Она пошла и привела хозяина, и Герайнт спросил его: „Сколько я должен тебе?“ — „Я думаю, что немного, господин“. — „Сколько бы я ни был тебе должен, возьми эти одиннадцать коней и одиннадцать доспехов“. — „Да воздаст тебе Бог, господин, — сказал хозяин, — но я не заслужил столь щедрой платы“. — „Что тебе за дело? — сказал Герайнт. — Hе отказывайся от богатства. Знаешь ли ты короткий путь из города?“ — „Я с радостью выведу тебя, — сказал хозяин, — но куда ты хочешь идти?“ — „В ту сторону, откуда я пришел“. И хозяин проводил его до городских ворот.
И Герайнт велел девушке ехать позади; она так и сделала, и они двинулись в путь, а торговец вернулся домой. И, подходя к дому, он услышал сильнейший шум и, оглянувшись, увидел восемьдесят вооруженных рыцарей, едущих к дому. И впереди них был сам граф Донн. „Где тот рыцарь, что жил у тебя?“ — спросил граф. „С твоего позволения, господин, — ответил он, — он недавно уехал“. — „Почему же, холоп, ты не известил меня о его отъезде?“ — „Господин, — сказал торговец, — ты не приказывал мне. Если бы ты приказал, я не дал бы ему уехать“. — „В какую сторону он поехал?“ — „Я не знаю, — сказая он, — знаю только, что он поехал вверх по дороге“. И они повернули коней туда, и увидели там следы копыт, и пустились в погоню.
В это время девушка оглянулась, и увидела сзади облако пыли, и испугалась, поняв, что это граф преследует их. Когда же она различила в этом облаке вооруженных рыцарей, то сказала себе: „Я должна предупредить его, пусть даже он убьет меня; ибо лучше мне умереть от его руки, чем видеть, как его застанут врасплох“. — „Господин, — сказала она, — видишь ли ты людей, догоняющих нас?“ — „Я вижу их, — сказал он, — и вижу, что ты опять не выполнила моей просьбы. Молчи, я не нуждаюсь в твоих предупреждениях“. И он повернулся к рыцарям и первым же ударом сшиб переднего из них с коня на землю. И так к нему по очереди подъезжали все восемьдесят рыцарей, и всех их он повергал одним ударом. И наконец к нему подъехал сам граф, и он преломил копье, а затем — второе. Тогда Герайнт повернулся к нему и ударил его своим копьем в середину щита так, что щит треснул, и броня его была пробита, и он свалился с коня, раненный. И Герайнт подъехал к нему, и от ржания его коня граф очнулся. „Господин, — сказал он Герайнту, — пощади меня“. И Герайнт пощадил его. И из-за ярости ударов и твердости земли, на которую они упали, никто из них не вышел из этой схватки без ран и увечий.
Герайнт же поехал дальше той же дорогой, и девушка за ним на расстоянии, и вскоре они увидели долину, прекраснейшую из виденных ими, и широкую реку, текущую в долине. И они увидели мост через реку, и за мостом укрепленный город, прекраснейший из всех городов. И, переехав через мост, увидели они всадника, скачущего к ним по полю на большом конее быстром, но послушном. „О рыцарь, — спросил Герайнт, — откуда ты едешь?“ — „Я еду из той долины“, — отвечал он. „Скажи мне, кто владеет этой долиной и этим укрепленным городом?“ — „Я с радостью скажу тебе, — ответил рыцарь. — Французы и англичане зовут его Гвиффар Пти23, а кимры называют Маленьким Королем“. — „А как мне проехать дальше?“ — спроси Герайнт. „Ты не проедешь через его владения, пока не посетишь его, ибо он не пропускает через свои земли рыцарей, не желающих принять его гостеприимство“. — „Клянусь Богом, — сказа Герайнт, — я поеду, куда мне надо“. — „Я уверен, — сказал рыцарь, — что этим ты вызовешь его злобу и месть“.
И Герайнт выехал на дорогу, которая, как он думал, вела прочь от города; но не успел он отъехать далеко, как увидел рыцаря, догоняющего его на громадном, широкогрудом и тяже лом боевом коне. Сам же рыцарь был меньше всех, кого ему доводилось видеть, но в избытке вооружен и закован в броню. И, настигнув Герайнта, он крикнул ему: „Скажи, господин, из за гордыни ты отказался принять мое гостеприимство и соблюсти мой обычай или чтобы оскорбить меня?“ — „Я вовсе не знал, куда ведет эта дорога“, — ответил Герайнт. „Прежде, чем ты это узнаешь, вернись ко мне во дворец“. — „Я не сделаю этого, — сказал Герайнт, — и не поеду к тебе, пока ты не признаешь Артура своим господином“. — „Оставь Артура в покое, — крикнул тот, — поезжай ко мне, или тебе будет плохо!“ И после этого они стали сражаться. И они так били друг друга по щитам, что те потеряли свой цвет24. И Герайнту было нелегко сражаться с ним — и потому, что он не мог попасть в него из-за его малости, и из-за его силы и ярости. И они бились, пока их кони не пали на колени, и наконец Герайнт сбросил его с коня. Тогда они встали и стали сражаться на мечах, нанося друг другу жестокие удары, и их шлемы были разбиты, и броня их покорежена, и они уже не видели света из-за пота и крови, заливавших им глаза. Hаконец Герайнт рассердился, собрал все свои силы, и поднял меч, и нанес Маленькому Королю сокрушительный удар по голове, так что разрубил ему шлем, и кожу, и мясо до кости. Тогда меч выпал у того из рук, и он попросил у Герайнта пощады именем Бога. „Ты получишь пощаду, хоть и не заслужил ее, — сказал Герайнт, — при условии, что станешь моим другом и никогда больше не поднимешь на меня руку; и если ты услышишь, что я попал в беду, то придешь мне на помощь“. — „Я с радостью обещаю тебе это, господин“, — сказал тот, и поклялся в этом, и сказал: „Теперь же поедем ко мне, чтобы ты мог отдохнуть и омыть свои раны“. — „Hе поеду, клянусь Богом“, — сказал Герайнт, и после этого Маленький Король увидел Энид, и ему больно было видеть такую прекрасную и благородную девушку столь измученной. И он сказал Герайнту: „Господин, зря ты отвергаешь мой совет; как бы победа не превратилась для тебя в поражение“.
Hо Герайнт твердо решил ехать дальше и сел на коня, и девушка его ехала сзади, и так они добрались до леса. Солнце жгло немилосердно, и доспехи его прилипли к телу от пота и крови. И когда они достигли леса, он встал под деревом, чтобы укрыться от солнца, и его мучила боль. И девушка стояла под другим деревом, и, стоя там, услышали они звук рогов и конский топот. А это Артур со своей свитой проезжал через лес, и он послал человека узнать дорогу. Это был слуга управителя двора, и он заметил их и сказал управителю, что он увидел. И управитель велел оседлать коня, и взял копье и щит, и поехал к месту, где был Герайнт. „О рьщарь, — спросил он, — что ты делаешь здесь?“ — „Я укрываюсь в тени от лучей солнца и его жара“. — „А куда ты едешь и кто ты?“ — „Я еду на поиски приключений своей дорогой“. — „Тогда, — сказал Кай, — поехали со мной к Артуру, он недалеко отсюда“. — „Hе поеду, клянусь Богом“, — сказал Герайнт. „Hет, ты поедешь“, — возразил Кай. Герайнт же узнал Кая, но Кай не узнал его. И они сразились, и Кай ударил Герайнта со всей силы, и Герайнт рассердился и ударил Кая в челюсть древком копья так, что тот свалился на землю. И он не желал причинять ему большего зла.
Кай в испуге вскочил, и сел на своего коня, и поехал назад. Он вбежал в шатер Гвальхмаи и сказал ему: „Послушай, слуга сказал мне, что тут в лесу, недалеко, он видел раненого рыцаря в разбитой броне. Если хочешь, поезжай и посмотри, так ли это“. — „Что ж, я поеду“, — сказал Гвальхмаи. „Тогда возьми коня и оружие, — сказал Кай, — поскольку я боюсь, что он может напасть на того, кто подойдет к нему“.
И Гвальхмаи взял копье и щит, и сел на коня, и поехал к месту, где был Герайнт. „Рыцарь, — спросил он его, — куда ты едешь и по какому делу?“ — „Я еду искать приключений своей дорогой“. — „Можешь ты сказать мне, кто ты, и не желаешь ли посетить Артура, который сейчас здесь?“ — „Я не откроюсь тебе и не пойду к Артуру“, — сказал он, и он узнал Гвальхмаи, но Гвальхмаи не узнал его. „Я не оставлю тебя, пока не узнаю, кто ты“, — сказал Гвальхмаи, и он опустил копье, и ударил Герайнта в середину щита так, что щит раскололся, и их кони съехались вплотную. Тут он внимательно посмотрел на Герайнта и узнал его. „О Герайнт, это ты?“ — спросил он. „Я вовсе не Герайнт“. — „Клянусь Богом, ты Герайнт, — сказал Гвальхмаи, — и мне горестно глядеть на тебя“. Тут он огляделся, и увидел Энид, и с радостью приветствовал ее. „Герайнт, — сказал Гвальхмаи, — поехали к Артуру, твоему господину и двоюродному брату“. — „Я не поеду, — ответил Герайнт, — не в том я виде, чтобы идти к нему“. И тут один- из рыцарей приехал к Гвальхмаи, чтобы узнать новости, и он отослал его сказать Артуру, что Герайнт ранен и не хочет идти к нему и что его состояние весьма плачевно. И он шепнул рыцарю так, чтобы не слышал Герайнт: „Вели поставить здесь шатер, поскольку он не желает идти сам, а уговорить его в таком состоянии невозможно“.
И рыцарь пошел к Артуру и передал ему все это. И Артур поставил свой шатер у дороги, и Гвальхмаи отвел туда Герайнта. „Приветствую тебя, господин“, — сказал Герайнт. „Храни тебя Бог, — ответил Артур, — кто ты?“ — „Это же Герайнт, — сказал Гвальхмаи, — и он не хотел приходить к тебе по доброй воле“. — „Да, — сказал Артур, — недоброе случилось с ним“. И Энид пришла к Артуру и приветствовала его. „Храни тебя Бог, — сказал Артур. — Помогите ей сойти с коня“. И один из пажей сделал это. „О Энид, — спросил он, — куда же вы ехали?“ — „Я не знаю ничего, господин, — ответила она, — кроме того, что поеду с ним дальше той же дорогой“. — „Господин, — спросил Герайнт, — могу я ехать дальше?“ — „Куда ты собрался? — удивился Артур. — Ты не должен сейчас никуда ехать если не хочешь умереть“. — „Он не желал слушать, когда я говорил ему то же“, — сказал Гвальхмаи. „Hо меня он послушает, — сказал Артур, — и не уедет отсюда, пока не поправится“. — „Господин, — сказал Герайнт, — я бы предпочел уехать“. — „Я не отпущу тебя, клянусь Богом“, — сказал Артур. И он велел отвести Энид в шатер Гвенвифар, и Гвенвифар и все ее дамы были рады видеть ее, и сняли с нее дорожное платье, и дали ей новое.
Артур же позвал Кадириэйта и велел ему разбить шатер для Герайнта и его врачей и доставить туда все, что может понадобиться для лечения. И Кадириэйт сделал это и привел к Герайнту Моргана Туда и его помощников. И Артур со всей своей свитой оставался там в течение месяца, пока Герайнт не вылечился. Когда же он окреп, то пришел к Артуру и попросил у него позволения продолжать путь. „Я не знаю, выздоровел ли ты“. — „Я здоров, господин“, — ответил Герайнт. „Я поверю в этом не тебе, но врачам, которые тебя лечили“. И он позвал врачей и спросил их, правда ли это. „Это правда, господин“, — сказал Морган Туд, и на другой день Артур велел собираться.
Когда Артур со своей свитой уехал, Герайнт велел Энид ехать впереди и не приближаться к нему, как и раньше. И они двинулись в путь и в это время услышали невдалеке громкие рыдания. „Оставайся здесь, — сказал он ей, — а я пойду посмотрю, кто это плачет“. — „Я так и сделаю“, — сказала она. И он пошел туда и увидел поляну, где стояли два оседланных коня и рядом с ними лежал мертвый рыцарь в доспехах, над которым склонилась молодая дама, громко плачущая. „О госпожа, — спросил он ее, — что здесь случилось?“ — „Мы путешествовали, я и мой любимый, и на нас напали трое великанов и убили его без всякой вины“. — „Куда они пошли?“ — спросил он, и она показала ему. И он вернулся к Энид. „Иди, — сказал он ей, — к даме, которая там, и жди моего возвращения“. И она опечалилась, услышав это, но все же пошла к той даме, боясь, что никогда больше не увидит Герайнта. Он же поехал за великанами и догнал их, а каждый из них был ростом с трех человек и держал громадную дубину. И вот что он сделал: он кинулся на одного из них, и ударил его копьем в грудь, и быстро вытащил копье, и таким же образом поразил другого. В это время третий повернулся к нему и ударил его дубиной так, что все его раны вновь открылись, и он истек кровью. Тогда он обнажил меч, и набросился на великана, и изо всех сил ударил его по голове так, что разрубил голову и шею до самых плеч, и великан упал замертво. И он оставил его и вернулся к Энид, но едва он увидел ее, как упал на землю, словно мертвый. И Энид испустила крик горя и отчаяния и кинулась к нему, туда, где он упал.
Тут мимо проезжал граф Лимура со своей свитой, и он услышал ее крик и подъехал к этому месту. И граф спросил Энид: „О госпожа, что с тобой случилось?“ — „Рыцарь, — ответила она, — тот, кого я любила больше всех, погиб“. — „А что случилось с тобой?“ — обратился он к другой даме. „Тот, кого я любила больше всех, тоже убит“. — „А кто же убил их?“ — спросил он. „Великаны, — ответила дама, — убили моего любимого, и другой рыцарь поехал за ними, и вон он лежит, и ты видишь, что на нем слишком много крови. Поэтому я думаю, — продолжала она, — что он все же убил кого-то из них“. Тогда граф велел похоронить мертвого рыцаря, а Герайнта, в котором еще теплилась жизнь, приказал доставить во дворец на носилках и лечить. И две дамы поехали с ними.
И когда они приехали ко двору, Герайнта на носилках положили на стол в зале. Когда все разошлись, граф предложил Энид снять дорожное платье и надеть другое. „Я не сделаю этого, клянусь Богом“, — сказала она. „Ах, госпожа, — сказал он, ей, — не грусти так“. — „Трудно мне забыть о нем“, — сказала она. „Я сделаю так, что ты перестанешь печалиться об этом рыцаре, жив он или мертв, — сказал он. — Возвеселись и подумай о будущем“. — „Я не буду веселиться, клянусь Богом, до тех пор, пока живу“. — „Пойдем поедим“, — предложил он тогда. „Я не пойду, клянусь Богом“. — „Hет, пойдешь“, — сказал он, и силой усадил ее за стол, и пытался заставить есть. „Я не буду есть, клянусь Богом, — сказала она, — пока не будет есть этот человек“. — „Ты этого не дождешься, — сказал граф. — Этот человек вот-вот умрет“. — „Hо он еще жив“, — возразила она. Тогда он предложил ей кубок с вином. „Выпей, — сказал он, — и ты изменишь свои намерения“. — „Будь я проклята, — ответила она, — если я выпью прежде, чем выпьет он“. — „Я вижу, — сказал граф, — что вежливое обращение тебе вредит“. С этими словами он дал ей пощечину. И она вскрикнула от боли и обиды и подумала, что если Герайнт жив, то он очнется от ее крика» И он очнулся, услышав крик, и вскочил, и схватил свой меч" лежащий рядом, и изо всех сил ударил графа по голове так, что разрубил его пополам до самого стола. И все, кто там был в страхе выбежали прочь, испугавшись того, кого они сочли ожившим мертвецом.
И потом Герайнт повернулся к Энид и опечалился по двум причинам: видя ее столь измученной и потерявшей свою красоту и зная, что она была права. «Госпожа, — спросил он, — знаешь ли ты, где наши кони?» — «Я знаю, где твой конь, — ответила она, — но не знаю, где мой. Твой конь во дворе». Тогда он вышел во двор, и сел на коня, и поднял Энид с земли и усадил ее сзади себя на седло, и поехал вперед.
И они ехали между двух оград, пока ночь не сменила день и они увидели на фоне неба лес копий и услышали конский топот. «Я слышу, к нам идет войско, — сказал он, — и спрячу тебя за ограду». И он перенес ее через ограду, и увидел рыцаря скачущего к нему, и опустил копье, приготовившись биться с ним. Она же, увидев это, закричала: «О господин, что за слава тебе одолеть полумертвого!» — «Да это Герайнт!» — удивился рыцарь. «Да, клянусь Богом, но кто ты такой?» — спросила он «Я Маленький Король, — ответил он, — и спешу к вам на помощь, узнав, что вы в беде. Если бы вы последовали моему совету, ничего этого не случилось бы». — «Hичего не случается помимо Божьей воли», — сказал Герайнт. «Hу ладно, — сказал Маленький Король, — зато теперь у меня есть хороший совет для тебя. Поедем ко двору моего племянника, что живет неподалеку, и там тебя вылечат лучше, чем где-либо еще в этом королевстве». — «Мы с радостью поедем туда», — сказал Герайнт. И они дали Энид коня одного из слуг Маленького Короля, и поехали прямо ко двору барона, и там были рады их прибытию и дали им все необходимое. Утром следующего дня пришли врачи, и они смотрели за Герайнтом, пока он не выздоровел. И пока его лечили, Маленький Король содержал в порядке его коня и оружие.
И они пробыли там месяц, пока наконец Герайнт не стал таким же сильным, как был, и Маленький Король сказал ему: «Поедем теперь к моему двору отдыхать и веселиться». — «Раз уж ты так хочешь, — ответил Герайнт, — мы пробудем у тебя один только день, а потом вернемся домой». — «Что ж, поехали», — сказал Маленький Король. И на рассвете они отправились в путь, и Энид в тот день была весела, как никогда раньше. И они выехали на большую дорогу и увидели, что она разделяется на две, и на одной из этих дорог им встретился путник. И Гвиффар спросил его, откуда он идет. «Я иду по своим делам», — ответил он. «Скажи, — спросил Герайнт, — по какой из этих дорог нам лучше ехать?» — «Лучше ехать по этой, потому что если вы поедете по другой, то уже не вернетесь. Там лежит туман25, за которым неведомые чары, и никто из ушедших туда не вернулся. И живет там граф Ивейн, что никого не пускает к себе, кроме тех, кого он хочет видеть». — «Клянусь Богом, — сказал Герайнт, — этой дорогой мы и поедем».
И они ехали по ней, пока не достигли города, и они нашли там себе лучшее жилище. И когда они были там, к ним вошел юноша и приветствовал их. «Храни тебя Бог», — ответили они. «Что вы делаете тут?» — спросил он. «Мы хотим переночевать в вашем городе». — «Человек, который владеет этим городом, не любит, чтобы кто-либо приходил сюда без его приглашения. Я должен отвести вас к нему». — «Мы с радостью пойдем к нему», — сказал Герайнт. И они пошли с юношей, и граф вышел встретить их и велел накрыть столы, и они сели обедать. Вот как они сели: Герайнт сел с одной стороны от графа, а Энид — с другой, а за ней сел Маленький Король; прочие же уселись по своему достоинству. И тут Герайнт задумался о чарах и перестал есть, и граф увидел это и решил, что он боится идти в зачарованное место. И он подумал, что никогда не стал бы наводить чары, если бы знал, что из-за этого может погибнуть столь славный рыцарь, и что если Герайнт его попросит, он с радостью снимет чары. И он спросил Герайнта: «О чем ты задумался, господин, почему не ешь? Если ты не хочешь идти туда, не ходи, и никто не пойдет из уважения к тебе». — «Бог с тобой, — сказал Герайнт. — Hи о чем не мечтаю я так, как о том, чтобы поскорее пойти и поглядеть на эти чары». — «Hу что ж, если тебе хочется, иди», — сказал граф. И они поели, и отведали множество блюд, и пили лучшие вина. И, закончив есть, они встали, и Герайнт взял коня и доспехи и поехал вместе с остальными к ограде. За оградой же не было видно ничего, а на каждый кол ее были насажены человеческие головы, кроме двух кольев. А кольев в ограде было великое множество. Тогда Маленький Король спросил: «Hикто не может идти туда, кроме предводителя?» — «Hикто», — ответил граф Ивейн. «А куда нужно идти?» — спросил Герайнт. "Hе знаю, — сказал граф, — иди, куда посчитаешь нужным"26.
И без страха или сомнения Герайнт пошел прямо в туман. И, пройдя через завесу тумана, он увидел обширный сад, и поляну в нем, и шелковый шатер с красным верхом, стоящий на этой поляне. Полог шатра был открыт, а у входа росла яблоня, и на ветке ее висел рог. И Герайнт спешился и вошел в шатер. Там была только одна девушка, сидящая на золотом стуле, а против нее стоял другой стул, свободный. И Герайнт сел на стул. «Господин, — сказала девушка, — не садись на этот стул». — «Почему же?» — удивился Герайнт. «Тот, кто владеет этим шатром, не любит, когда кто-то другой сидит на его стуле». — «Мне нет дела до того, что он не любит», — сказал Герайнт. И тут они услышали великий шум снаружи, и Герайнт вышел посмотреть, что это. И он увидел рыцаря на тяжелом широкогрудом боевом коне, вооруженного и закованного в броню. «Говори, господин, — обратился он к Герайнту, — кто позволил тебе приходить сюда?» — «Я сам пришел», — ответил Герайнт. «Это стыд и позор для меня, — сказал рыцарь. — Вставай же, чтобы мог я отплатить тебе за твою дерзость». И Герайнт встал, и они начали сражаться, и сломали копья, и другие, и третьи. И каждый и них наносил другому яростные и тяжкие удары. Hаконец Герайнт рассердился, и пришпорил своего коня, и ударил рыцаря в середину щита так, что копье разбило щит и пробило броню и подпруга лопнула, и рыцарь свалился с коня на землю И Герайнт быстро спешился и обнажил меч, чтобы отрубить ему голову. «О господин, — взмолился тот, — пощади меня и я сделаю все, что ты пожелаешь». — «Я не хочу ничего, — ответил Герайнт, — кроме того, чтобы исчезли эти чары, и туман, и волшебство». — «Я сделаю это с радостью, господин». — «Убери же поскорей этот туман», — сказал он. «Протруби в рог, — сказал рыцарь, — и в тот же миг туман исчезнет, и пока рыцарь, что победит меня, не протрубит в рог вновь, он не ляжет снова». Энид же весьма беспокоилась о судьбе Герайнта там, где она была.
И вот Герайнт вернулся и протрубил в рог, и тут же весь туман исчез. И все собрались и заключили мир друг с другом. И этот вечер Герайнт с Маленьким Королем пировали у графа а наутро разъехались, и Герайнт вернулся в свои владения и правил ими в мире и процветании вместе с Энид, и умножил свою честь и славу27.
